Накануне праздника Богоявления мне открылся один из его смыслов.
Этот смысл имеет прямое отношение к недоумениям, упрёкам и осуждениям, которые высказываются людьми не церковными или неофитами в форме многочисленных «а почему?»
В частности, эти «а почему?» высказываются в отношении различных церковных формальностей и регламентов: иконографических канонов, молитвенных правил, церковных уставов и пр.
- А почему нужно читать молитвы, а не молиться своими словами? Разве Бог не всеведущ, разве Он не услышит моей молитвы?
- А почему от иконописца требуют придерживаться одного из иконографических типов при написании иконы и ограничивают свободу его самовыражения?
- А почему говорят, что в каких-то случаях молитву нужно прочесть определённое количество раз, например: 12 или 3? Почему нельзя 11 или 4?
- А почему нельзя молиться сидя?
Все эти «а почему?» сводятся к одному вопросу: - Зачем нужен регламент в общении с Богом? Неужели Он не всемогущ, но подобен какому-нибудь администратору, который без регламентированного документооборота, должностных инструкций, описаний процедур не в состоянии не только управлять, но и отслеживать ситуацию в вверенной ему в управление структуре? Я не берусь ответить на этот вопрос. Единственное, в чём я уверен – это в том, что «регламент» в моём общении с Богом нужен, в первую очередь, мне.
Чтобы краткая молитва отличалась от брошенного всуе «Боже упаси».
Чтобы молитва была именно посланием, «письмом» к Богу, а не чем-то иным: магическим заговором, эмоциональной разрядкой в молитвенной форме и т.п.
«Регламент» есть плод многовекового соборного религиозного опыта, богообщения, в котором утверждались все эти правила и каноны, кажущиеся формальностями. А объяснить каждую форму с помощью ratio не представляется возможным, поскольку речь идёт о духовном мире, в котором многое неизъяснимо. В Церкви же формы и правила есть не что иное, как откровения Божии, а их неотмирное происхождение верифицируется религиозным опытом и традицией, когда отметается всё, что не «с небес», а «от человеков» («Крещение Иоанново с небес было, или от человеков? отвечайте Мне» Мар.11:30).
И здесь очень к месту напомнить, что слова «правило» и «правда» - однокоренные.
«Тогда приходит Иисус из Галилеи на Иордан к Иоанну креститься от него. Иоанн же удерживал Его и говорил: мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду. Тогда [Иоанн] допускает Его» Матф.3:13-15.
В переживаемое ныне время «второго крещения Руси» религиозное рвение новоначальных часто выскакивает за рамки церковных правил либо не зная, либо не понимая, либо просто игнорируя их. Появилось множество иконописцев, которые пишут иконы «от человеков», полагая, что занимаются не только богоугодным, но и приятным делом, самовыражаясь и отображая в своих художественных опытах собственные религиозные чувства. Однако икона – не картина. Это окно в горний мир. А окно создаётся для духовного, но не чувственно-эмоционального общения с предстоящим перед ним. А насколько достоверно духовное и горнее возможно отобразить в зримом плотским зрением изображении? Разумеется такое возможно лишь отчасти. И это «отчасти» лучше видно оттуда - из горнего мира.
Об этом свидетльствует удивительная история, произошедшая в латвийском городе Саласпилсе.
Journal information