Они сидели в домике Соколова-Микитова и ждали в гости местного (то есть конаковского) секретаря горкома. Ну, сидят, разговаривают... Тем временем Федин нет-нет да и взглянет на портрет Бунина, висевший у Ивана Сергеевича на стене. Молодой Бунин, с бородкой, ещё российский, дореволюционный, доэмиграционный.
Вдруг Федин говорит:
- Ваня, давай уберём пока портрет Бунина. Всё же секретарь райкома, а тут - эмигрант...
- Да что ты, Костя! Секретарь даже не узнает, что это Бунин. Может быть, это мой отец, брат, родственник, да, может, это я сам в молодости.
- Так-то так, а всё же спокойнее убрать...
Я сначала никак не мог поверить в эту историю, хотя Борис Петрович и рассказал мне её, как говорится, из первых рук. Но однажды, когда я тоже стал ездить в Карачарово, за рюмкой водки (ну, положим, за четвёртой, за пятой рюмкой) Константин Александрович сделал мне потрясающее признание. До сих пор не знаю, почему он мне тогда его сделал.
- Владимир Алексеевич, вы видели, как бегает мышка, когда выбежит из норки в углу комнаты?
- Видел. Но что вы имеете в виду?
- Она никогда не выбегает на середину комнаты, а всё время - по плинтусу, по плинтусу...
- Ну?
- Вот и я тоже, жизнь прожил и всё по плинтусу бегал.
Странное признание, тем более, что Федин в это время был председателем Союза писателей СССР.
Но однажды он действительно мог и должен был выбежать на середину комнаты, а не выбежал. По стечению обстоятельств Федин оказался одним из первых около застрелившегося Фадеева. В комнате на виду лежал незаклеенный конверт с последним письмом Фадеева. Ну как было не прочитать? Не взять, не спрятать, но прочитать. Однако для этого надо было "выбежать на середину комнаты". Федин остался "у плинтуса". А через 10-15 минут приехали люди "в штатском", и никто больше этого письма не видел, никто не знает его содержания. Известна лишь одна косвенная фраза, оценивавшая это письмо. Как помним, в официальном некрологе было сказано, что Фадеев застрелился в результате алкогольной депрессии. Шолохов однажды будто бы попенял Ворошилову:
- А я умру, вы и меня алкоголиком объявите?
- Вы не знаете, ЧТО он про нас написал в своём последнем письме...-ответил будто бы Ворошилов.
Journal information