«Ну, какие же у меня могут быть планы по свержению режима? — рассуждает Просвирнин, откинувшись на спинку плетеного кресла и наливая вайссер гешпринцтен в бокал. — Через месяц ко мне придет какой-нибудь товарищ майор и отправит меня в Магадан. Вот там у меня начнется настоящая и творческая, и политическая, и всякая прочая жизнь. В угрозыск меня уже вызывали. Какой-то полусумасшедший написал заяву по поводу того, что кто-то распространяет экстремизм под моим именем. Пока вроде все затихло. Но после того как про «Спутник» сделали десятиминутный сюжет на НТВ, вероятность встречи с майором возросла в десятки раз. Морально я готов. Есть такой скинхед — Тесак, до тюрьмы был страшный, жирный. А пока сидел три года — похудел, вышел красивый, стройный, накачанный. При моем лишнем весе тюрьма тоже пойдет на пользу».
Егор Просвирнин (фото из личного архива)
Как только RS анонсировал материал с Просвирниным, в Facebook разгорелась стандартная дискуссия: конченый он фашистский ублюдок или талантливый тролль? Так обычно бывает и после любого поста самого Егора, некогда известного поклонникам «лепры» по незатейливому колкому нику Ежик, и супергероя ЖЖ по имени nomina obscura. «Спросите ради интереса, а почему еще у него на «Лепре» был ник Dirlewanger?» (доктор богословия и командир карательного отряда СС, — прим. RS). Всему, что написано под этим ником в 2010-м году, позавидовала бы сама Скойбеда. Например: «Ходорковского я бы расстрелял, конечно. Во-первых, он жид. А во-вторых, он очень-очень-очень-очень тупой жид. То есть плохой, бракованный, некачественный, китайский жид. А нам в России, как ни крути, некачественные жиды не нужны, уж если заводить в стране жидов, так хороших, добрых, самого первого жидовского сорта. Но откуда ж у нас возьмутся первосортные жиды, когда в качестве главного жида, архижида, жида-примера идет несчастный подранок Ходорковский? Какой смысл обычному жиду стремиться к первому жидовскому сорту, к жидовским вершинам, когда в качестве примера ему показывают жида Ходорковского, который — ха-ха-ха — рукавички в Чите шьет? Что это, извиняюсь, за жидовская комедия?».
Но Просвирнин образца 2013-го — националист, что называется, «умеренный», повзрослевший (хотя ему всего-то 27 лет). Никакого тебе «вали говно!» и «чурки — вон!»: во время встречи Егор неожиданно предстает крайне спокойным и вежливым юношей европейского типа, подчеркнуто общающимся на «вы». «Вы ведь не будете спрашивать меня о том, как я отношусь к Адольфу Гитлеру?» — «Нет». — «И про евреев не будете?» — «Не буду, Егор, обещаю». — «Хвала небесам!». Кажется, он сам устал от антисемитских шуточек в духе Картмана, приводящих в ужас ранимую интеллигенцию, что его, безусловно, страшно забавляет. За весь разговор он позволит себе съерничать лишь дважды: сначала на просьбу проверить диктофон скорчит геройскую гримасу и крикнет «Слава России!», а затем, когда я спрошу про уличные акции, которые бы он поддержал, ответит: «За добро! Равенство! Мультикультурализм!». И злобно засмеется.
Тексты же Просвирнина для Sputnik & Pogrom (а подавляющее большинство текстов на сайте — именно его авторства) юмора не содержат вовсе, и даже странно, что их до сих пор не оценили по достоинству сотрудники центра по борьбе с экстремизмом. Егор воплотил в жизнь идею, которая в нынешней политической ситуации просто не могла оказаться не востребованной, которая лежала на поверхности, но за которую никто почему-то долго не брался: просвещенный национализм, или в версии Просвирнина — «интеллектуальный спутник погрома». При очевидном запросе на «Россию для русских» оказалось, что люди боятся боевиков Демушкина и вопящего с трибуны с ребенком на руках Поткина отнюдь не меньше кавказской или азиатской экспансии. Именно поэтому в итоге остаются дома. Просвирнин пытается поднять их боевой дух жесткими, но без пугающей риторики просветительскими текстами о политике, истории и культуре, в которых врагами русской нации являются не только «жиды», коммунисты и либералы, но и представители этой самой нации — спившейся, варварской, рабской, но одновременно талантливой и способной не только на погром, но и на прорыв.
Классический текст «спутника», собирающий несколько тысяч лайков, — «День победы со слезами на глазах», написанный к празднику 9-го мая, где и Гитлер — садист, и Сталин — палач, а надевшие георгиевские полосатые ленточки граждане предстают «б...... с бантиками»: «Трагедия русских во Второй мировой в том, что в этой войне не было «наших». Вообще. Гитлер хотел сделать Россию такой огромной белой Индией с немцами в роли английских колонизаторов. Сталин ее такой сделал реально. Немецкий империалист и грузинский коммунист схлестнулись, а когда пыль улеглась, на 26 миллионов русских стало меньше. Наивно предполагать, что хоть один из них мог руководствоваться благом русского народа, мог хотя бы раз подумать в такой категории. Германофилы выискивают в трудах нацистских идеологов положительные слова о русских, советофилы отвечают им знаменитым тостом за русский народ, но это все слова, которые не стоят ничего. В реальности Сталин сгноил 10 миллионов кулаков, построив колхозы. Потом Сталина прогнал Гитлер, обещавший колхозы распустить, но почему-то их сохранивший. Потом Гитлера снова выгнал Сталин, даже после победы колхозы не отменивший. Грязь. Дерьмо. Зарплата абсурдными «трудоднями». Сгнившая пшеница. И покосившийся коровник, над которым то ли советский, то ли немецкий флаг. Какая разница? «План Ост», — отвечают. Наверное. А как называется план, по которому 5 миллионов умерших от рукотворного голода в 30-х, 10 миллионов сгноенных кулаков, 1 миллион расстрелянных и 3—4 миллиона умерших по лагерям со смертностью в отдельных управлениях ГУЛАГа выше, чем в Освенциме? Это какой план? «Вест»?»
Егор Просвирнин (фото из личного архива)
В итоге разрыв шаблонов произошел даже у либеральной интеллигенции. Тексты и картинки от Sputnik & Pogrom постят Евгения Альбац и Маша Гессен, для которых до этого национализм был неприемлем ни в каком виде. Впрочем, и для Просвирнина он приемлем далеко не во всех случаях. «Ни с Демушкиным, ни с Поткиным, ни с кем другим из «засвеченных» и маргинальных националистов я не общаюсь, — говорит Егор. — Однажды нас всех позвал к себе в программу Минаев, после нее эти люди стали совать мне свои визитки, предлагать вместе поужинать и поговорить за будущее. Я ни с кем ужинать не стал. Это принципиальная позиция. Если двадцать лет люди страдают херней — значит сотрудничать с ними ни в коем случае не надо, они — прокаженные, радиационные зомби. То же самое касается разного рода националистических организаций. К настоящей политической, культурной, экономической работе они никакого отношения не имеют. Ну, пришел человек из Кремля, дал им чемоданчик денег — они стали этот чемоданчик пилить. Если в России в последнее время и был какой-то национализм, то только кремлевский». Некоторую симпатию Просвирнин испытывает разве что к Константину Крылову, да и то подчеркивает: как к публицисту и философу, а не как к политическому деятелю. Один из последних текстов «Спутника» (содержащих, кстати, и «погром») — как раз о Национал-демократической партии Крылова, которую в конце мая по не озвученным пока причинам не зарегистрировал Минюст. «НДП была, пожалуй, самым мирным и травоядным русским партийным проектом, и отказ в регистрации означает, что даже если взять подчеркнуто интеллигентскую риторику, то Кремль вас все равно не зарегистрирует. Партия во главе с русским философом, публицистом, поэтом — вон! Доярки, таджики и Ульяна Скойбеда — добро пожаловать! Вместо того, чтобы протянуть руку, сделать русскую интеллигенцию двигателем обновления и перерождения страны из догнивающего гангренозного советского обрубка в современное европейское национальное государство, власть планомерно вытаптывает все попытки наладить диалог и предотвратить катастрофу. Мы, русские националисты, умнее власти. Мы — умнее коммунистов и либералов. Мы единственная настоящая европейская сила в современной России, сила, стоящая за римское право, за демократию и свободу. Мы пишем большие книжки. Мы открываем популярные ресурсы. Мы создаем интеллигентные партии. Безумцы в ответ плюют нам в лицо. Безумцы не хотят разговаривать с нами, безумцы искренне думают, что они смогут наладить контакт с народом посредством Скойбеды… Они сеют ветер. Они хотят сжать бурю. И когда буря придет, и когда шторм столетия обрушится на одну шестую земли, и когда национальный нарыв лопнет кровью и гноем — вспомните этот пост».
Однажды если не шторм, то ветерок от «Спутника и Погрома», созданного всего лишь чуть больше года назад, уже подул: в апреле Просвирнин поспособствовал несанкционированному выходу на улицы Москвы трехсот «правых», о чем сейчас не может мечтать даже мастер этого жанра Лимонов. Случилось это после очередного убийства кавказацами футбольного фаната, причем произошедшего не в Москве, а в Ростове-на-Дону. Сам Егор говорит, что не пытался никуда никого выводить. «Я узнал, что собирается стихийная протестная акция злых, задавленных русских людей. Мы сделали к ней мощную агитацию, и ничего больше. Тут интересно другое. На следующей день был митинг за введение виз для жителей Средней Азии, который готовили два месяца и который организовывали целых пять партий и общественных движений. На него тоже пришло 300 человек. А если на стихийную акцию, которую никто не готовил, и на акцию, к которой были подключены ресурсы, пришло одинаковое количество людей — то на хрена такие пять партий?». Я спрашиваю у Просвирнина, сколько сейчас у «Спутника» читателей. «В среднем на сайт заходит от 10 до 20 тысяч уникальных посетителей в день, — говорит он. — На пиках бывает по 60—70 тысяч. Такому результату позавидуют многие богатые медиаресурсы. Собственно, некоторые читатели «Спутника» считают, что проект уже вышел за рамки чисто просветительского, и ждут от нас чуть ли не регистрации в Минюсте. Но это глупости. В сегодняшней России бессмысленно заниматься партстроительством, если, конечно, пределом ваших мечтаний не является бегать с еще пятьюдесятью карликами в Кремль, выпрашивая подачки. Вот пытались организовать такую партию на правом фланге — «Новая сила». Люди убрали из риторики слово национализм вообще, назвали себя центристами, чуть ли не всем добра желали. И все равно им отказали в регистрации. И если вы хотите спросить у меня: «Егор, а почему вы не участвуете в тараканьих забегах?» — я отвечу: «Потому что я считаю это недостойным свободного человека. Я не таракан».
Тем не менее политические амбиции Просвирнин не скрывает. Почти половину мая он провел в Австрии и Венгрии, где встречался с лидерами правых партий и перенимал у них опыт — все ради того, как говорит Егор, «чтобы перейти на следующую стадию развития». В Будапеште его принимал лично заместитель госсекретаря Ференц Кумин, а затем — лидер правой партии «Йоббик», которая набрала на последних выборах 15 процентов голосов и в коалицию с которой была вынуждена вступить правящая партия «Фидес». В Австрии была встреча с депутатом доктором Хюбнером из FPO. На вопрос, кем была инициирована и оплачена поездка, Просвирнин отвечает туманно: «Нашими заграничными друзьями. Мы потихоньку обрастаем связями, вокруг много добрых людей. Вот недавно был в гостях, где листал самое первое и редкое издание Mein Kampf с автографом автора. Потрогал подпись человека, который испортил национальному движению жизнь и репутацию на сто лет вперед. Ощутил связь эпох, так сказать». По словам Просвирнина, когда в России можно будет заниматься политикой — он ей займется. Сейчас же промежуточной целью Sputnik & Pogrom является организация встреч людей с деньгами за пределами Российской Федерации. «Настоящая политика начнется тогда, когда человек десять, у каждого из которых есть хотя бы миллиард, соберутся и скажут: «Пора спасать Россию». Миллиардеров у нас — сотни, но все они пока боятся. Ничего, мы работаем над этим».
План национал-демократического спасения России содержится в одном из программных текстов «Спутника» под названием «Чем отличаются правые от левых?». «Главное отличие от левых — признание естественности иерархии. Что такое иерархия? Это простая идея, что не все люди одинаково полезны. Кто-то лучше, кто-то хуже. Кто-то победитель, кто-то проигравший. И это нормально! Не все рождены для изобретения атомной бомбы, покорения Сибири и учебы в Царскосельском лицее. Задача правого государства и правого политика — создать социальную лестницу, условия для тех, кто хочет и может карабкаться на вершину, условия для поддержания высочайшего качества высшего слоя, ни в коем случае не пытаясь уравнять лучших с худшими. Что предлагают реальные правые? Выстроить прозрачную политическую систему, открыв лифты внутрь государственного колосса для умных и талантливых. Выстроить прозрачную правовую систему, обеспечив минимальные налоги и максимальные условия для развития бизнеса. Выстроить антикоррупционную систему, которая займется: 1. Удивительными случаями сращивания чиновников и бизнеса, когда уже невозможно сказать, частное или государственное предприятие перед нами. 2. Расследованием обстоятельств приобретения капиталов нынешним правящим классом — как доказал пример Березовского в Лондоне, такие процессы можно устраивать даже в западных странах. Оставлять большую часть налогов в регионах, прекратив субсидирование хронически депрессивных мест за счет локомотивов экономики и дав стимул к структурным изменениям во всевозможных «пикалево». Освободившиеся средства тратить на федеральные инфраструктурные проекты с большим сроком окупаемости, которыми бизнес заниматься не будет. Снижение социальных выплат, перевод населения на страховки, резкое сокращение бюджетников. И законность. Везде, полная, абсолютная, стальная законность для всех. Тогда, наконец, Россия выйдет из порочного круга, по которому бродит с 1917 года. Понятно, что такая программа вызовет большое сопротивление как со стороны низов, так и со стороны верхов, поэтому нужна большая сила, чтобы ее продавить. Так как время массовых партий давно прошло, то в качестве тарана подойдет условный Русский Мондрагон (по имени известной испанской корпоративной структуры, у которой в прошлом году обороты были на 16 миллиардов евро), политико-экономическое объединение среднего и крупного бизнеса, участники которого будут связаны не только общей идеологией возвращения национального господства и превращения России в цивилизованную страну, но и экономическими связями (поскольку торговать между своими в обход коррупционно-этнических барьеров сильно выгоднее)… Поэтому ответ на вопрос «Что делать?» у нас есть, мы просто пока не понимаем, как его реализовать».
Впрочем, текст этот уже старый, а сейчас Просвирнин говорит мне, что в «процессе Олимпиады в Сочи могут случиться некие события, которые очень сильно ускорят процесс развала Российской Федерации и катализируют рост национального самосознания населения, а значит и воплощения планов в жизнь». В первую очередь, считает Егор, сознание активизируется как раз у людей, у которых есть деньги — «потому что когда вокруг все рушится, их можно немножко потерять». Я интересуюсь, события какого рода имеет Просвирнин в виду. «Думаю, что Рамзан Кадыров что-нибудь попросит у Кремля, а потом поставит ему ультиматум, — отвечает он. — Грех не воспользоваться тем, что Олимпиада проходит в двухстах километрах от Чечни. На что Кремль скажет: «Старик, ты совсем совесть потерял». После чего Рамзан Ахматович обидится и чего-нибудь неприятное замутит. Я вижу, что парень он горячий, боевой, и просто прожирать дотации ему скучно. Он хочет экшна».
В отличие от медийных лиц русского национализма, Просвирнин не скрывает того, что хотел бы видеть Россию отделенной от Кавказа вообще. Если Демушкин и Поткин ездили в Грозный по приглашению Кадырова и привезли с собой репортаж, которому позавидовали бы кремлевские пиарщики, то Егор говорит прямо: «Новая страна — без Кавказа, со всей Украиной, со всей Белоруссией, с частью Прибалтики и со всем северным Казахстаном. При этом я за демократическую процедуру по решению вопроса об отделении Северного Кавказа. Давайте устроим референдум и спросим: «Господа русские налогоплательщики, вот вы на ту же Чечню тратите 90 млрд. рублей, тогда как налогов она собирает на одиннадцать, то есть все остальные миллиарды — за ваш счет. Вы согласны эти денюжки платить и дальше?» Смею предполагать, что большинство русского населения скажет «нет». Но вдруг у нас на самом деле вся страна состоит из «кургинянов», которые соберутся в огромные мушиные рои и, брызгая слюной, проголосуют против отделения? В конце концов, кто деньги платит — тот и танцует. Если граждане за свои деньги захотят содержать Кавказ — пускай содержат».
В идеале Просвирнин отводит себе роль во всей этой истории, как у обер-прокурора и воспитателя императоров Константина Победоносцева: амбиций стать явным лидером у него нет, но быть внутри процесса и влиять на него он, безусловно, хотел бы. «Тем более, у нас уже есть устроивший бы всех русский, харизматичный, демократический лидер. Он, правда, пока находится в стадии роста и осознания некоторых важных вещей, но думаю, что в среднесрочной перспективе он их осознает, и все будет хорошо, — говорит Егор, и неожиданно называет фамилию Навального. — Одной из прямейших задач нашего проекта является то, чтобы господин Навальный перестал участвовать в тараканьих бегах и занялся, наконец, делом. Для этого ему хорошо бы выйти из КС, дистанцироваться от всей этой гребаной, приплетающейся к нему либеральной шушеры, и объявить себя лидером новой демократической силы — собственно, что он и пытался делать несколько лет назад с партией «Народ». Я бы на его месте сделал ремейк этого проекта. Думаю, тогда за ним пойдут миллионы». Я интересуюсь у Просвирнина, знаком ли он с Навальным лично. «К сожалению, нет, — отвечает Егор. — Но я знаю, что «Спутник» он читает постоянно».
Мы прощаемся, я включаю компьютер и вижу, что дискуссия на тему «Кто такой Егор Просвирнин?» разгорелась с новой силой. Читаю вслух комментарий: «Не может сказать ни ФИО «учредителей», ни авторов писанины и графики, ни источник доходов (даже не врет, что с пожертвований). Вывод напрашивается сам собой...». «Это жидомасоны» — добавляет Егор.
Источник: http://www.rollingstone.ru/articles/politics/article/16825.html?main_announce
Journal information